Можно представить настроение молодого человека, когда, выйдя из крепости, он увидел у ворот возлюбленную.

«Я встретил Писарева весной 1868 года в редакции «Отечественных записок», - писал в своих воспоминаниях сотрудник журнала А.Скабичевский. – Он влетел в редакцию на этот раз такой весёлый и оживлённый, каким я его давно не видел. «Должно быть, - подумал я невольно, - он дождался праздника своей любви!»

Настроение Писарева ещё более поднялось после того, как в редакцию вошла молодая девушка и попросила подписаться под его фотографическим портретом, который она держала в руках. Литератор с радостью исполнил эту просьбу.

 

В те дни Писарев жил в предвкушении предстоящего лета: ведь они с Марией решили поехать за границу – на воды. Дмитрий был отличным пловцом, к тому же необходимо было поправить здоровье – четыре года в заточении не прошли бесследно. Власти отказывают в выдаче зарубежного паспорта, и тогда влюблённые решают поехать на Рижский штранд, как на немецкий манер тогда называли Юрмалу.

Возле Рижского вокзала они взяли экипаж и отправились на Александровскую улицу в гостиницу «Франкфурт-на-Майне (ныне на этом месте, на улице Бривибас, Жилищное управление Рижской думы). В гостинице им отвели два смежных номера в бельэтаже. В Риге дни насыщены до предела. С утра знакомство с городом, музеи. Затем – встречи с литераторами, издателями. Один из них – редактор-издатель латышской газеты «Маяс виесис» и журнала на немецком языке «Ди либелле» Эрнст Платес. (Вскоре в журнале появятся несколько рассказов Марко Вовчок в переводе Платеса).

 

Бывает Писарев и в клиниках, консультируется с врачами. Их диагноз не внушает оптимизма. Об этом можно узнать из письма матери Писарева, отправленного в Ригу некоему Александру Перелю. «Милостивый государь Александр Карлович! Митя болен. Знакомый моего мужа был в Риге и сказал ему, что у Мити был консилиум, и хотят делать другой. Получив это сообщение, мы сейчас же телеграфировали в Ригу… Вероятно, Вы знаете адрес Марии Александровны(Вовчок): доставьте ей моё письмо и скажите ради Бога, что с Митей. Целая семья в отчаянье…»

 

В гостинице приезжим порекомендовали пансион в Дуббельне, в котором недорого можно снять комнаты. 26 июня они выезжают на взморье. Маршрут в те годы был непрост: два часа в экипаже до реки Аа (Лиелупе), паромом на другой берег и ещё час в экипаже до Дуббельна. И вот, наконец, уютный симпатичный пансион возле моря. Второй этаж устроил приезжих и они заключили контракт на два месяца.

Началась размеренная дачная жизнь. Ранний подъём и купание в море, завтрак, работа, посещение пляжа, где была снята плетёная кабина-коляска с кучером и лошадкой, доставлявшей купальщиков и купальщиц на глубокое место. На морском берегу они проводили время до обеда, а после него и небольшой прогулки садились снова за работу, которую продолжали вечером при свете лампы.

Марко Вовчок в те дни писала роман «В глуши», заканчивала перевод с английского романа Дж.Гринвуда «Подлинная история маленького оборвыша». Писарев готовил статьи для «Отечественных записок». Перед отъездом он обещал сотруднику журнала Н.Курочкину написать семь материалов. Однако случилось непредвиденное.

 

…Утро 4 июля 1868 года выдалось таким же хорошим, как и предыдущие. Солнечно, ни облачка. Дмитрий Иванович и Богдан прибежали на пустынный пляж часов в 9 – нужно было уложиться до 9:30, пока действовали мужские часы купанья. Отлично плавающий Писарев переплыл от одной отмели ко второй, отдохнул – поплыл на следующую. В это время Богдан сам пошёл в море, с размаху окунулся в холодную воду, выскочил на берег и запрыгал, чтобы согреться. Затем стал высматривать своего старшего друга. На глади моря ничего не было видно. Появившиеся на пляже ранние дачники послали за рыбаками. Всем стало ясно – произошло несчастье. Только через час было найдено тело Писарева. Три врача пытались вернуть его к жизни – безуспешно.

Нелепая смерть Писарева для современников была окутана тайной – ведь он был отличным пловцом. Многие считали, что это – политическое убийство.

Между тем, события развивались своим чередом. Рижский полицмейстер настаивал на быстрейшем захоронении на месте – дабы погасить «нежелательные» разговоры о покойном среди студентов Политехнического института. Вовчок же телеграфировала о случившемся в Петербург. 23 июля в Ригу приехал сотрудник «Отечественных записок» Слепцов, командированный по заданию журнала. Охранка взяла дело на контроль. В архивах III отделения сохранилась «Агентурная записка» в которой говорилось, что «первое известие о гибели Писарева дано было Маркович известному коммунисту и литератору Василию Слепцову».

С огромным трудом удаётся уладить все формальности по перевозке тела в Петербург. Вряд ли бы это удалось, если бы не Некрасов. Редактор «Отечественных записок» сам ходил по инстанциям.

Впрочем, на долю Марии Александровны выпало ещё немало переживаний: гроб перевозили морем и в пути судно настигла непогода, волны хлестали через борт. Суеверные матросы волновались; покойник на борту – плохая примета. С огромным трудом Вовчок удалось умолить моряков сжалиться над нею, не бросать гроб в море…

 

30 июля на Волковом кладбище Петербурга состоялись похороны. «Не рыдай так безумно над ним, хорошо умереть молодым!», - написал Некрасов в знаменитом стихотворении.

Но как можно было не рыдать – Писареву было всего 28 лет. Он ушёл из жизни в расцвете лет, во многом повторив судьбу Базарова – одного из своих любимых литературных героев. Марко Вовчок почти на сорок лет пережила своего возлюбленного – она умерла в 1907 году, в возрасте 74 лет.